15 JUL 2022

7 DEC 2021 · Книга Валерия Бочкова "САХАРНЫЙ БЕС" (часть третья) читает автор

4 DEC 2021

2 DEC 2021 · Валерий БОЧКОВ "САХАРНЫЙ БЕС" часть первая, читает автор. Эротико-мистический триллер, запрещённый к продаже на Amazon из-за обвинений в порнографии.

29 NOV 2021 · ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ МАСТУРБАЦИЯ или СИМУЛЯЦИЯ ЛИТЕРАТУРЫ В РОССИИ

18 NOV 2021 · ПО ШКАЛЕ ГИТЛЕРА (монолог гитариста)

17 NOV 2021 · Характер у Льва Толстого был непростой. Можно сказать, противоречивый. А если уж начистоту — скверный характер был у Льва Толстого. Максим Горький приезжал в Ясную Поляну и подолгу гулял с графом по окрестным лугам, пытаясь выведать секреты писательского мастерства. Покинув усадьбу, они сперва обычно шли по дороге, после берёзовой рощи поднимались на холм. Тут делали передышку, Толстой выполнял пару физкультурных движений — махал руками и приседал, громко хрустя коленями; Горький отходил в сторону и закуривал папиросу. С холма открывался вид на реку, остов сгоревшей мельницы с чёрным колесом и старую горбатую иву. Другой берег, пологий и скучный переходил в сады, за ними виднелась красная крыша амбара и журавль колодца. Огороды перетекали в поля, лиловые и почти призрачные, на самом горизонте узкой полосой темнел то ли дальний лес, то ли там уже наливалась июльской грозой жирная туча. После полудня начинало парить и настроение у Толстого обычно портилось. Горький подмечал и становился ласковым. Толстого это злило ещё больше. Хотелось пить, рубаха липла к спине, одолевали мухи. Лев мрачнел, прибавлял шагу, хлёсткой палкой рубил головы встречному репейнику. Горький шагал следом и округлым баритоном бубнил в спину графу. Тот, не обернувшись ни разу, если и отвечал, то лишь междометиями. Пыхтел, фыркал и крякал. Горький не отставал, донимал ерундой, шутил и сам смеялся. Что-то спрашивал, не дождавшись ответа снова шутил и снова смеялся. Толстой шагал вперёд. Стрижи молча носились над лугом, запад темнел, оттуда ползла гроза. — А вот, Лев Николаич, тот сон Анны… Тот сон, где карлик железо куёт и по-французски что-то…— Горький зло прихлопнул слепня на щеке. — Вот гадина, кровищи насосался… На ходу вытер ладошку брезгливо о штаны. — Так вот, очень хочу знать, Лев Николаич, каков символизм сна того? Сна Анны? Граф вдруг остановился и резко повернулся. — Знать хочешь? — мрачно спросил. — Хочу, — растерялся Горький. — Сильно хочешь? — Да. Толстой ухмыльнулся, почесал бороду и сплюнул в траву. — Тогда не скажу.

13 NOV 2021 · Эротическая цензура и, в первую очередь, самоцензура ощущается в русской литературе от Пушкина до Довлатова, понурое ханжество пополам с комсомольским платонизмом: в лучшем случае читателю намекают на процесс или дают примерный вектор развития. Империя русского эроса таинственна, это Терра Инкогнита, путешественники тут ступают на цыпочках и говорят шёпотом. Пушкин и особенно Лермонтов обладали серьёзной потенцией — речь идёт о прозе, разумеется, — Печорин просто до краёв налит суровым эротизмом, один из самых ярких архетипов, идеально воплотивших концепцию «Эрос + Танатос». Гоголь — безусловный гений с серьёзной проблемой — его жаль чисто по-человечески. Голова Достоевского очевидно была занята другими мыслями, эротизм его героев мрачен и является продолжением их психических недугов. У Льва Толстого, гениального психолога с богатым опытом в сфере плотских удовольствий, был реальный шанс обогатить нашу прозу — увы, Софья Андреевна не только переписывала рукописи, но и была цензором по департаменту нравственности. Из «Войны и мира» её стараниями была вымарана сцена совокупления порочной Элен с двумя французами сразу. «Фу, Лёва! Это ж будут молодые барышни читать!». Страшно вообразить, что вымарало строгое перо супруги из «Анны Карениной».

13 NOV 2021 · Почему О. Генри почти неведом в Америке и почему он так популярен в России? В жанре короткой прозы лишь Антон Чехов может соперничать с ним у русского читателя. Попробуем разобраться: прежде всего, О. Генри говорит с нами на одном языке — на языке русского анекдота. Если вы когда-либо пытались пересказать иностранцу анек-дот про Штирлица или Василия Ивановича, вы понимаете, что я имею в виду. У критиков и литературоведов приём этот так и называется «финал О. Генри»: когда в заключитель-ном абзаце вся история вдруг переворачивается с ног на голову. Концовка напоминает ма-стерский пируэт, это вишенка на торте, это фейерверк в конце бала. О. Генри при жизни даже критиковали за излишнюю «изобретательность», критики сравнивали его рассказы с цирковыми фокусами, с балаганными номерами. «Искусство повествования заключается в том, чтобы скрывать от слушателей все, что им хочется знать, пока вы не изложите своих заветных взглядов на всевозмож-ные не относящиеся к делу предметы». Сам О. Генри никогда не поступал так: короткая проза требует от автора дисци-плины и если в романе возможны словесные блуждания и философские экзерсисы, то жанр рассказа безжалостен — в малой форме все огрехи на виду. Каждая фраза текста должна выполнять одну из двух функций: двигать сюжет вперёд или раскрывать характер персонажей. Если фраза не выполняет одну из этих задач, она должна быть безжалостно вычеркнута. О. Генри прекрасно понимал суть жанра, в котором он работал. Финал рассказа должен удивить читателя — как минимум, в лучшем случае — ошарашить. Писатель чёт-ко понимал разницу между сюжетом и фабулой. Идеальный рассказ — это не пересказ ка-кой-то истории, это мастерски сработанная шкатулка с сюрпризом, это фокус, — будь то чёрт из табакерки или кролик из шляпы. Трость превращается в змею, роза — в бабочку. Распиленная пополам девица оказывается невредимой, румяной и в целом отлично выгля-дит. «Это было и красиво и просто, как всякое подлинно великое жульничество». Фабулы историй О. Генри слышал от пьянчуг в бродвейских барах, от ковбоев на ранчо Техаса, от заключённых тюрьмы, в которой отбывал пятилетний срок. Но история, даже самая занятная, ещё не рассказ, ещё не литература. На уровень искусства историю выводит мастерский сюжет. О. Генри брал жизненную ситуацию и превращал её в ше-девр. Недаром Набоков считал фантазию самым важным компонентом писательского та-ланта. По внутреннему устройству рассказ больше похож на поэзию, чем на роман. Рома-нист набивает свой текст деталями, персонажами, приметами времени, поскольку пытает-ся создать внутри целый мир. А цель автора рассказа, по словам Эдгара По, оставить большинство слов за пределами текста. У рассказа нет задачи показать многообразие ми-ра. Рассказ сфокусирован на одной идее, писатель начинает с того чувства, которое долж-но возникнуть у читателя в конце истории; примерно так же как поэт пытается перепла-вить состояние души в вербальную форму. *** О. Генри повезло — его творческие годы приходятся на золотой век короткого рас-сказа, он начался с Эдгара По и продолжился виртуозами жанра Антоном Чеховым и Ги де Мопассаном. Одновременно с О. Генри писали Конан-Дойл и Киплинг. Читатель точно знал, чем его угостят на десерт в истории про Шерлока Холмса. Или как примерно закон-чится история с привидениями у Эдгара По. Именно тогда детектив и хоррор, как поджанр короткой прозы были отшлифованы до идеала. Если проанализировать чувства в процессе чтения рассказа, то легко заметить, что, читая даже не падких на эффекты и фокусы Чехова или Хемингуэя, мы ждём сюрприза от финала. Так в опере мы замираем, когда тенор берёт верхнее «до» в конце арии. Удоволь-ствие это почти физическое. В разных жанрах рассказа оно своё: мурашки по спине в ис-тории про призраков, удовлетворительное «ага, вот оно как!» в детективе, выдох облегче-ния в раскрытой (наконец-то!) тайне запутанной мистической истории. Изобретатель детективного жанра Эдгар Алан По называл это читательское чув-ство «эффект» и считал его важнейшим элементом не только криминальной истории, но и хоррор-стори и даже поэзии. «Мастер художественного слова конструирует историю. Опытный автор — он не идёт на поводу у своих эмоций и не описывает происходящее — он находит зерно ис-тории и прячет его от читателя. И лишь после этого начинает придумывать коллизии и ситуации, которые в финале помогут ему продемонстрировать зерно и произвести наиболее ошеломляющий «эффект». Эдгар По, 1842